Friday, March 29

Выступление Постоянного представителя Российской Федерации при ОБСЕ А.К.Лукашевича на заседании Постоянного совета ОБСЕ о мандате и бюджете Специальной мониторинговой миссии ОБСЕ на Украине, Вена, 31 марта 2022 года

Google+ Pinterest LinkedIn Tumblr +

Очень бы хотел, чтобы в зале находились представители департамента управления и финансов, а также юридической службы Секретариата. Важно, чтобы они услышали наши аргументы.

Похоже, российская позиция, которая была изложена вчера на понятном вам английском языке в рамках Подготовительного комитета, все же не до конца услышана или не очень понята. Поэтому сегодня позволю себе более подробно остановиться на тех элементах подхода России, которые привели к этому выводу.

Для исторической справки. Именно Украина в конце 2013 – начале 2014 года категорически возражала против какого-либо участия ОБСЕ в нормализации ситуации у себя в стране. Тогдашний министр иностранных дел господин Л.Кожара, к которому обращались и Действующий председатель ОБСЕ господин Д.Буркхальтер, и Генеральный секретарь господин Л.Заньер в срочном порядке решать вопрос о постоянном присутствии ОБСЕ для деэскалации ситуации, в т.ч. направляя письменные обращения к украинской стороне, от ответа уклонялся. Причина: решался вопрос о другом присутствии на Украине. И это тоже имеется в исторических анналах. Кому интересно, могу порекомендовать, где про это почитать. И что любопытно, уже после создания Специальной мониторинговой миссии и ее размещения на территории Украины Верховная Рада в течение двух месяцев не могла, а вернее не хотела, согласовывать и ратифицировать меморандум о взаимопонимании с ОБСЕ. В течение двух месяцев! Это к тому, как Украина желала присутствия ОБСЕ «на земле».

Я хотел бы далее прокомментировать то, что сказала директор ЦПК Секретариата уважаемая госпожа Т.Юрьёла в Постоянном совете 25 марта. Особенно, как она расширительно трактовала Финансовое положение 3.04. Мы исходим из того, что упомянутое положение не может применяться к исполнительным структурам ОБСЕ с истекшим мандатом. Иная трактовка явилась бы грубым нарушением принципов бюджетной дисциплины и практики работы других межправительственных структур, включая ООН. Бюджетные ассигнования всегда привязаны к мандату, а их размер зависит от программных требований, определяемых содержанием мандата.

У СММ никаких программных потребностей, как и вообще программной деятельности в связи с завершением мандата после 31 марта не будет. После этой даты гипотетическое продолжение ее финансирования на уровне предыдущего финансового года вызывает серьезные вопросы к эффективности затрат (cost-efficiency). Например, почему государства-участники должны оплачивать существование Миссии в режиме «простоя» (idle mode), да еще в том же размере, что и при полномасштабном развертывании? В отсутствие каких-либо перспектив продления или изменения мандата подобные меры ведут только к ничем не оправданному и бесцельному разбазариванию средств. Прежде всего, это касается персонала Миссии, который в своем большинстве не будет выполнять никаких обязанностей, но продолжит неопределенно долгое время исправно получать выплаты от нашей Организации, в том числе в виде так называемого «вынужденного оплачиваемого отпуска» (special leave with pay). Мы оцениваем подобный подход как безответственный и неприемлемый.

Теперь, что касается продления контрактов назначенным и направленным на службу сотрудникам Миссии (appointed and assigned mission members) до 31 марта 2023 года. Мы видим здесь отказ соблюдать Положение о персонале 4.02 (Staff Regulation 4.02). В нем говорится, что одним из оснований для расторжения контракта является ситуация, при которой чрезвычайные обстоятельства требуют эвакуации Миссии и прерывания ее деятельности на срок не менее одного месяца. Такая ситуация наступила. Почему контракты не только не расторгаются, но еще и продляются на целый календарный год? Где вообще в Положениях и правилах о персонале ОБСЕ, кадровых инструкциях Организации указано, что критерием для продления контрактов является «стресс от неясности перспектив дальнейшей работы», на который ссылалась уважаемая Директор ЦПК? Дайте, пожалуйста, нам прямую цитату из нормативных документов с таким критерием.

В данном контексте напоминаем, что по Финансовому положению 1.05 Генсекретарь подотчетен Постсовету за надлежащее управление финансовыми ресурсами Организации. Финансовое положение 6.02 указывает на необходимость обеспечивать «максимально экономное использование средств», за что также несет ответственность Генсекретарь.

Настоятельно призываем и польское Действующее председательство, и Генсекретаря без промедления представить на рассмотрение государств-участников проект технического решения Постсовета о выделении ресурсов, необходимых для сворачивания СММ и полного прекращения ее административной деятельности в разумные сроки. Считаем, что на данном этапе это является единственным приоритетом в работе Консультативного комитета по управлению и финансам (ACMF). До тех пор, пока эта проблема не будет закрыта, выработку решений по другим пунктам повестки дня этого органа, включая проект сводного бюджета ОБСЕ на 2022 год, придется отложить.

Предупреждаем, что отказ Секретариата следовать международно-признанным принципам бюджетной дисциплины, а также необоснованная, расширительная и неконсенсусная интерпретация Финансовых положений ОБСЕ в угоду политическим предпочтениям целой группы стран-участниц приведут к негативным последствиям для программной и финансовой деятельности всей Организации.

Что касается высказываний представителей отдельных государств-участников об «уникальных возможностях СММ в контексте происходящего на Украине», которые якобы будут подорваны в связи с непродлением мандата Миссии. Вынуждены констатировать, что так и не были сделаны ни «работа над ошибками», ни «разбор полетов» о том, как пришла к своему нынешнему состоянию СММ, которая была призвана в соответствии с мандатом содействовать скорому прекращению боевых действий, развитию диалога на местах в интересах политического урегулирования, а также не позволить возникнуть ситуации, которая сделала возможным возобновление вооружённого противостояния. И всё это должно было быть закончено при содействии ОБСЕ до конца 2015 года в соответствии с минским «Комплексом мер», утвержденным резолюцией 2202 Совета Безопасности ООН.

Все упомянутые задачи были прописаны и в «Комплексе мер по реализации Минских соглашений», и в многочисленных решениях функционировавшей до последнего времени Контактной группы, и в согласованных Киевом, Донецком и Луганском дополнительных мерах по усилению режима прекращения огня от 22 июля 2020 года. Ответы лежат на поверхности – в последние годы своего существования Миссия скатилась в сторону крайне политизированных подходов, преимущественно сосредоточившись на продвижении западных нарративов применительно к кризису на Украине.

За прошедшие три года СММ свернула контакты «на местах» с руководством и большинством официальных лиц Донецкой и Луганской Народных Республик, чьи представители все эти восемь лет своим участием в деятельности минской Контактной группы демонстрировали готовность к работе с Киевом по выстраиванию совместного мирного будущего в рамках единой страны. Но их не замечали. И Миссия не замечала, предпочитая разговаривать с российскими представителями, которые вместе с представителями ОБСЕ в Контактной группе содействовали диалогу сторон конфликта.

Диалог с властями ДНР и ЛНР и главами расположенных там муниципальных образований в СММ обставили политическими предусловиями – не далее как 10 декабря 2021 года на брифинге в ОБСЕ глава СММ, г-н Я.Х.Чевик, сообщил, что будет общаться с руководством Донбасса лишь в случае, если в Донецке и Луганске публично подтвердят свою политическую лояльность киевским властям (Точные цитаты:“If they claim that they are local authorities of Ukraine – of course, we can contact <…> If they declare that they are local authorities of Ukraine – I am very happy to see them officially <…> If they declare that they are local authorities of Ukraine – tomorrow I will go and visit them”). Все это никак не соотносилось ни с резолюцией 2202 Совета Безопасности ООН, ни с «Комплексом мер», ни с мандатом самой Миссии, который, среди прочего, предусматривал задачу (цитирую) «налаживать контакты с местными, региональными и центральными властями, гражданским обществом, этническими и религиозными группами, а также с местными жителями». Иными словами, содействовать диалогу в интересах мира и стабильности, что не было сделано. Кстати, вновь историческая справка: именно украинская сторона во время переговоров по мандату в 2014 году категорически отказывалась включать именно эту формулу в мандат СММ, о том, что СММ будет заниматься налаживанием диалога. О каком мире тогда можно было вообще говорить?

Миссия в упор не замечала прогрессировавшую на Украине русофобию и агрессивную украинскую националистическую идею. Вещи не назывались своими именами. Неонацистские марши с ксенофобскими лозунгами и факелами квалифицировались как «патриотические акции» или мероприятия «под патриотическими знаменами». Неудобные для Киева и ВСУ факты зачастую ретушировались или прятались от глаз широкой общественности в закрытые отчеты, в то время как любые условные «огрехи» представителей Донбасса, заслуживавшие рассмотрения, разбирались «под микроскопом». Подробное изложение российских замечаний к деятельности СММ было распространено нами в виде памятной записки 14 января с.г. (PC.DEL/15/22). Рекомендуем всем, кто сомневается, посмотреть на факты, которые мы изложили.

На финальном этапе своего пребывания на Украине СММ удивила куда больше. До сих пор, например, нет ответа на вопрос, почему Миссия не сообщила о том, что ее маркированные бронированные автомобили в конце февраля были переданы в пользование неонацистскому вооруженному формированию «Азов» в Мариуполе. Упорно молчат все об обстоятельствах, хотя они хорошо известны. Несмотря на наши прямые вопросы и к Действующему председателю, и к Генеральному секретарю по данному сюжету, ответов так и нет. Не удивляет лишь то, что об этом помалкивает постпред Украины, который прекрасно осведомлен о проблеме.

Кстати, 20 марта, уже после полной эвакуации СММ из Мариуполя, один из маркированных автомобилей ОБСЕ был обнаружен не на стоянке возле офиса Миссии, а в пяти километрах оттуда, возле Кировского рынка. Он успел поучаствовать в боевых действиях, о чем свидетельствуют характерные повреждения его корпуса. Что же вы молчите об этом? Может, наконец, расскажете, кто взял, порулил, и пострелял из этой машины?

Всё вышеизложенное указывает на ангажированность Миссии, из которой в последние годы усиленно делали инструмент для выгораживания киевского режима и давления на власти Донецка и Луганска вместо диалога. Не можем согласиться с тем, что это «способствовало осуществлению объективного и непредвзятого мониторинга ситуации на Украине». Такие подходы поставили под удар усилия всей ОБСЕ по содействию мирному урегулированию конфликта на востоке Украины.

Дополнительно хотели бы проинформировать, что Российская Федерация уведомит кадровую службу Секретариата ОБСЕ о прекращении секондмента всех своих сотрудников в СММ в связи с истечением мандата Миссии и прекращением выполнения ею подмандатных задач. Необходимости проводить дальнейшие консультации об изменении мандата или переводе Миссии в «административный режим» не видим.

Прошу приложить данное выступление к Журналу дня сегодняшнего Постоянного совета ОБСЕ.

Благодарю за внимание.

Источник: https://mid.ru/ru/foreign_policy/news/1807439/

Share.

Leave A Reply